Петербургский сыск. 1870 – 1874 - Игорь Москвин

– Никак нет.

– Умышленное убийство.

– Не убивал я никого, – Киселев вскочил со стула, лицо побагровело. глаза на выкате. – нету на мне крови. нету.

– Сядь, – приказным тоном сказал Путилин, – если нет крови, то отчего вскакиваешь?

– Наслышан про полицию, – совсем тихо произнёс Киселев.

– На Васильевском месяц тому жил?

Плечи мужчины опустились и Жукову показалось. что перед ним сидит не молодой человек, а старик, походивший по земле.

Киселев молчал.

– У дворника Иванова, – добавил Путилин, словно гвозди вколачивал в стену, – на девятой линии. Ничего сказать не хочешь?

– Не мы это, – наконец открыл рот Андрей, – мы только в окно видели, как Дениску и Мишку молотком по головам. вот и сбежали сразу. Подумали, что раз паспортов нет. так никто не найдет.

– Нет, так не пойдет, – возразил начальник сыскного отделения, – тебе обвинение, а ты в ответ не я, а не знаю кто. Так?

– Истинная правда.

– Ты сейчас скажешь, что ни разу убийцу не видел? Как же я могу тебе поверить.

– Нет. – глаза Киселева загорелись, – живет он на той же девятой линии, видел я его ранее.

– Узнаешь?

– Узнаю, – Андрей сглотнул слюну.

– И как мне его искать? С тобой по улице ходить и в каждый дом заглядывать?

Киселев снова съежился, стал даже в плечах меньше, потом выпрямился, и снова блеснули глаза:

– Дениска говорил, что на улице прачка живет Александра, вот он к ней клинья и подбивал, а у той мужик был до ужаса ревнивый, все грозился Дениске голову оторвать, может он? Только скажите, что сделать надо, не убивали мы, нету на нас с Марией крови, другие грехи есть, а вот этого нет.

– Значит, прачка Александра и ревнивый мужчина, находящийся с ней в близких отношениях, – Путилин смотрел на Мишу, тем самым давая новое задание. Если, – Иван Дмитриевич посмотрел на Киселева, – я не поверю и представлю свидетелей, которые видели. что это ты с Марией совершил?

– Нету таких, нету, – встряхнул руками арестованный, что звякнули глухо цепи, – мы – свидетели, мы, – он рванул на груди рубаху.

– Надо было сразу в полицию идти.

– И на каторгу за чужое убийство? – прохрипел Киселев.

– Уведи, – приказал Путилин Жукову, ему стал неприятен молодой человек.

Вернулся Михаил через четверть часа с красивой женщиной чуть постарше ранее допрашиваемого Киселева.

Иван Дмитриевич просто указал рукой на стул, даже не поздоровался. Миша подсказал Марии:

– Присаживайся.

– Благоларствую, – Густова расправила юбку и села, положив руки не колени.

– Ты знаешь, зачем тебя привезли в столицу?

– Догадываюсь, по пустякам таких, как мы с Андрюшкой, возить за казенный счет не станете.

– Тогда пояснишь?

– Отчего же, ваш мальчик, – она кивнула подбородком на Жукова, который поалел от неожиданности и негодования, – сказал про убийство, а значится, про Дениску и Мишку.

– Правильно понимаешь, рассказывай от начала и до конца.

– Мне скрывать нечего, убийцу видела я, а Андрюшка и к окну не подходил, я его схватила за руку и долой из города.

– Так ты про преступление говори.

– Рассказывать—то нечего, мы жили в дворницкой. почитай, два месяца, утром уходили на заработки, то там пособишь, то там, на прожитье хватало, даже на полуштоф перепадало. Возвращались под вечер. так с Дениской договорились, я всегда в окно стучала, в то день, аж рука на полдороге застыла. Тот высокий, он еще недалеко живет. сперва по макушке Дениску, а потом и Мишку. не знаю пьяные они были, но кулем под стол. а этот зырк в окно, хорошо. что я юркнула в строну. не то, может. и нас там положил бы. Я Андрюшку за рукав и ходу, в дворницкой ничего нашего не осталось. все при нас. Страху натерпелась, пока с васильевского пешком на Обводный не пришли. Вот и все, что знаю.

– Ничего не утаила?

– Господь с вами, меня до сих пор трясет, сквозь окно слышала, как молоток в голову входит, хруст до сих пор снится.

– Опознаешь убийцу?

– Я его рябую рожу до конца дней запомнила.

– Рябую? – переспросил Миша.

– Ну, да, видать переболел в детстве.

– Как выглядел?

– Обыкновенно, высокий, лицо круглое в оспинах, борода вот такая, – Мария показала рукой. – увидела б, узнала, а так…

– Как он одет был?

– Только красную рубаху помню.

– И все? – Говорю, страху натерпелась. не каждый день при мне людей убивают.

– Проводи в камеру, Миша.

Жуков не вернулся. а ворвался в кабинет Ивана Дмитриевича.

– Вижу, вижу, на примете кто—то есть.

– Вы правы, есть одна подозрительная личность, – подтвердил помощник. – на счет красной рубахи не скажу, не видел. а вот, что живет рядом и лицо рябое. это отрицать не буду.

– Так и кто на убийца?

– Иван Дмитрич, мне уточнить кое—что надо, а уж потом…

– Смотри, Миша, – погрозил указательным пальцем Путилин, – на совести этого злодея два убитых, он может, не перед чем не остановиться, лишь бы на каторгу не попасть.

– Я понимаю, – улыбка осветила Мишино лицо, – но сами ж учили – подозрение подозрением, а проверить для уверенности всегда надо.

– Все ты помнишь.

– На то она и голова, чтобы помнить, тоже ваше.

– Ступай. ученик. умаялся за день, тебе агенты в помощь нужны?

– Вот когда буду уверен, что он убийца, то понадобятся, уж больно он здоров.

– Ступай.

Миша наметил посетить околоточного в девять часов, но не выдержал и в восемь стоял у дверей околотка. На его счастье надзиратель уже пришел, Мишу встретил настороженным взглядом, что, мол, по мою душу, а данное слово.

– Я, любезный, во избежание кривотолков могу заверить, что слово данное – для меня закон, поэтому отбрось беспокойство на этот счет в сторону. Я пришел совсем по другой причине.

Глаза околоточного из маленьких льдинок начали превращаться в большие теплые озера.

– Я слушаю, Ваше Благородие.

– Любезный, я – Михаил Силатьич, можешь звать так.

– Слушаюсь.

– Ты всех в околотке хорошо знаешь?

– Десятый год здесь.

– Тогда скажи. много прачек на твоей территории.

– Немного, а кто заинтересовал вас, Михаил Силаньич?

– Есть ли особа по имени Александра?

– Так точно, Александра Знаменская.

– Замечательно.

– Кто с ней состоит в близких отношениях?

– Михаил Силантьич, – надзиратель засмеялся тихим смехом, – проще найти, кто не состоял.

– Даже так?

– Истинная правда.

– Пропавшие дворники тоже состояли?

– Особенно Иванов.

– Понятно, а кто сейчас состоит при ней?

– В последнее время не замечал никого, то ли она серьезнее стала, то ли,.. не знаю. бабу разве поймешь.

– Ладно, проводи меня к ней.

Околоточный взял со стола фуражку и надел на голову:

– Следуйте за мной.

Идти пришлось недалеко, улицы давно заполнились людьми. телегами, лоточниками, но Миша шел, о чем—то размышляя. не сходились нити, он даже расстроился, что его предположения рассыпались в прах. Приходили мысли, что Киселев и Густова сговорились говорить почти одно и тоже. И это их рук дело во дворе дома Краснопольского.

– Пришли, – повернулся околоточный к Мише.

– Стучи.

Сперва на стук никто не откликнулся, только после того, как надзиратель забарабанил кулаком, изнутри послышался шум открываемого замка. дверь распахнулся и перед полицейскими предстал человек без рубахи и оспинами на лице.

– Ефимов?

Алексей окинул взглядом рванувшегося к двери Жукова и понял, что пришли за ним, ногой ударил по щиколотке околоточного и кулак правой руки врезался в подбородок полицейского. Ефимов прыгнул вперед, имея намерение броситься на улицу, но Миша ловко подставил подножку и Алексей. споткнувшись, полетел вперед, размахивая руками. не успел он упасть, как всем своим весом сверху на него прыгнул помощник Путилина, заламывая к лопаткам правую руку Ефимова, тот взвизнул, хотел вырваться, но скрючился от боли.

– А, пусти, убью гада1

Подоспел хромавший околоточный. на подбородке виднелась глубокая царапина, кровь каплями капала на мундир. Ремень надзирателя оказался кстати.

так без рубашки Ефимова и привезли в сыскное отделение.

Через некоторое время он сидел перед Путилиным и с ненавистью смотрел на Жукова, словно тот был его первейшим врагом.

– И зачем надо было жизни лишать Иванова и Григорьева?

– А что они в покое Александру не оставили, все Дениска шастал, когда меня нет Уж я его и предупреждал и грозил, а он только посмеивался и всякие мерзкие слова говорил. Вот я и не утерпел, а что Мишка под руку попался, так свидетель мне был не к чему.

– Александру уму—разуму учить не пробовал?

– А что ее учить, она ж не виновата. что кобели к ней сами ластятся, вот их и отваживать надо было, этим я и занялся.

Простая случайность. 1874 год

Вечер был тих и спокоен, казалось, ничто не предвещало беды, но иногда тишина бывает обманчивой и непредсказуемой.